- Как вы воспринимаете критические статьи о церковной жизни в светской прессе?

- Что ж, даже и несправедливые оценки в прессе - это налог, взимаемый за известность. Православие - самая значительная конфессия в стране, и было бы бессмысленно запрещать обществу интересоваться тем, что происходит в Церкви. Ничего плохого я не вижу и в том, когда церковная дискуссия выливается на страницы светской прессы. Это означает лишь то, что Церковь - не казарма. Раз есть дискуссия - значит, есть чем дышать. Неприемлем один вид дискуссии - когда она ведется по законам информационных войн. И конечно, ужасает мера безграмотности журналистов - даже когда они хотят сказать о Церкви что-то неругательное. Для примера: «В старые времена дьяки были самыми учеными людьми на Руси. Эту традицию возобновил дьякон московского храма святого Иоанна Предтечи, на Пресне, Андрей Кураев». Лестно, конечно, но все же «думный дьяк» XVI-XVII веков и церковный диакон - весьма разные служения...

  - И тем не менее Церковь в каких только грехах не подозревают. Не знаю, конечно, насколько эти подозрения обоснованны, потому что сужу по прессе...

- Такова уж наша психология: нарушение бросается в глаза, а норма остается незамеченной. Если мусор увезли вовремя, мы этого не замечаем. А вот если бак с мусором протух и две недели не вывозится, тогда мы, наконец, узнаем, где именно в нашем подъезде находится этот бак. Церковь в мире масс-медиа похожа на Человека-невидимку из романа Герберта Уэллса. Его поймали только потому, что на его невидимые пятки налипала видимая грязь. Вот и о нашей церковной жизни вспоминают во время каких-нибудь скандалов. Обычный батюшка-трудяга не привлекает внимания журналистов. У НТВ-шников даже есть поговорка: «Поезда, которые приходят вовремя, никого не интересуют». Для меня слово «журналист» стало уже настолько ругательным, что к журналистам у меня есть лишь одна просьба: «Ну, пожалуйста, не занимайтесь вы уринотерапией! То есть не потребляйте продукты собственной жизнедеятельности. Если уж ваша «карма» такая, что вам нужно работать в прессе, то хотя бы не читайте ее сами или не слишком доверяйте ей. Сами себя кормите книгами, а не газетами; традицией, а не однодневками». В Пасху 2005 года мне довелось вести репортаж из Иерусалима на канале НТВ. В телесценарии я увидел поразительную строчку: «Передача в ХХС БО из ХГГ». В переводе на человеческий язык: «Передача в храм Христа Спасителя Благодатного Огня из храма Гроба Господня». Птичий язык для птичьего отношения к излагаемому: пролетел «над материалом», поклевал информационные зернышки, изрыгнул их в сюжете и тут же полетел делать следующий «материал»...

- Может ли Церковь сказать, что под ее сводами не гнездятся пороки?  

- Всякий грех в Церкви не есть грех Церкви, но грех против Церкви. Желание видеть в жизни церковных людей лишь грехи понятно: оно порождается стремлением к психологической самозащите. Человеку свойственно защищать свое болото. Если признать для себя Православие, придется подгонять свою житуху под заповеди Христа.

 Обыватель ощущает угрозу со стороны Церкви: «Если я соглашусь с Евангелием, значит, нужно будет что-то менять в моей жизни...» Поскольку этого ой как не хочется, то человек и городит турусы на колесах, рисует для себя карикатуры на церковную жизнь.

 Кроме того, в эпоху высокотехнологичных сплетен (ТВ плюс Интернет) Чайковский становится интересен не своим «Щелкунчиком», а своим «диванчиком». Пушкин интересен не «Капитанской дочкой», а донжуанским списком, Есенин - Айседорой Дункан и пьяными похождениями. В начале века писали о грядущем хаме. Увы, этот хам таки пришел к власти, взял в свое управление «Останкино» и наладил выпуск своих газет.

  - Есть ли в Православной Церкви псевдосвященнослужители?

- Число подлецов в рясах во всех веках стабильно, и это число евангельское: каждый двенадцатый.

  - То есть этого пугаться не надо?

- Надо бояться одного - чтобы самому не оказаться иудой. Есть понятные правила выживания в Православной Церкви. Если ты видишь беззаконие других церковных людей, то воспринимай это как предостережение для себя самого. Если тебе не нравится, что происходит в Церкви, стань сам церковным человеком и попробуй в себе изжить все неправильное. Когда говорят: «Я вижу, что в Церкви есть плохие люди, и поэтому не буду церковным человеком», - это все равно, что сказать: «Поскольку я вижу, что бывают люди, у которых есть проблемы со зрением, то я возьму и сломаю себе ногу». Если человек остается вне веры, вне Церкви, он занимается медленным членовредительством самому себе.