Близ Гдова, в селе Кярово - бывшая усадьба генерала П.П. Коновницына, участника русско-шведской войны 1808-09 и Отечественной войны 1812.

В деревне Кярово находится усадьба и семейное кладбище, где похоронены П.П. Коновницин (герой войны 1812 года) и его сын - декабрист И.П.Коновницын.

В деревне Кярово в 1789 году П.П. Коновницыным была построена Покровская церковь и задумывалась как домашняя церковь и усыпальница Коновницыных, владельцев имения Кярово. д. Кярово, Гдовский район

Расстояние от Гдова до места Кярово, где находится церковь Петра и Павла и могила Коновницына П.П. - 9 км.

Из двух десятков аристократи­ческих семей, обосновавших­ся в разное время на Псков­ской земле, одной из древней­ших являлась семья Коновницыных. Впрочем, род Коновницыных отно­сился вообще к древнейшим в России и был внесён в самые ранние родословицы и в Бархатную книгу. С. Б. Веселовский предполагал, что Андрей Ивано­вич Кобыла - основатель целого ряда известнейших родов (Лодыженских, Жеребцовых, Колычевых, Захарьиных-Юрьевых, Боборыкиных, Горбуновых, Шереметевых и многих других, в том числе Романовых), включая Коновни­цыных, был представителем очень ста­рого великорусского рода, возможно, пришедшего с князьями из Новгорода. Андрей Иванович Кобыла имел пя­терых сыновей. От первого из них, Се­мёна Жеребца, и образовался род Коновницыных: его сын Иван получил прозвище «Коновница», от которого и пошёл род, вписавший немало ярких страниц в историю России. Само про­звище «Коновница» шло, вероятно, от военного строя: «конь» - по В. И. Далю, это ряд, порядок, а «конвой» - это на­чальный, коренной, так что «коновница» - это или начальник, или тот, с ко­го начинается строй. Такое объясне­ние, на мой взгляд, вполне отвечает основному делу бояр и дворян: слу­жить, воевать, и Коновница был здесь одним из первых.

Служили Коновницыны великим московским князьям на самых разных должностях и в самых разных местах, в том числе в Новгороде и Пскове. При­чём, появление их здесь объясняется, возможно, тем, что они в числе прочих московских бояр были переведены туда после присоединения Новгорода и Пскова к Московскому государству. Точ­ного времени появления Коновницы­ных на Псковской земле установить не удалось, но совершенно определённо, что не позднее первой трети XVII века они уже были псковскими землевла­дельцами и горожанами, о чём свиде­тельствует немало документов. Пока же отмечу, что Иван Михайлович Коновницын служил воеводой в Кукейносе (Кокнесе, Кокенгаузен) в 1656 г., а Фёдор Сте­панович был воеводой в Козельске. Трое Коновницыных служили стольниками при Петре I. Служили они и стряпчими царям русским. Обо всём этом говорит­ся не только в специальных изданиях, но и в записках С. Н. Коновницына (не так давно умершего в Перу), хранящихся в Гдовском краеведческом музее.

Много лет, начиная с 1712 г. и по меньшей мере - до 1718 г., по указу ца­ря комендантом Гдова был Иван Богда­нович Коновницын. В это же время Сергей Коновницын в числе других дворян был направлен по указу Петра и распоряжению светлейшего князя Меншикова «для управления тамошних дел» в Дерпт.

На Запсковье стоял дом Богдана Коновницына (Жирковское сто), распо­лагавшийся где-то на пути от церкви Козьмы и Дамиана с Примостья к Варлаамовским воротам (1689 г.). В Пет­ровском сто был двор Артемия Дмит­риевича Коновницына, ротмистра, «псковитина» (1678 г.). В Раковском сто находился двор Богдана Ивановича Ко­новницына (1678 г.).

Таким образом, в течение всего XVII века Коновницыны являлись по­мещиками, землевладельцами и служи­лыми людьми, проживавшими в не­скольких местах Пскова и похоронен­ными в городе. Так, в церкви Успения с Полонища находится керамида с име­нами супругов Коновницыных - Тама­ры Никитичны (1661 г.) и Ивана Васи­льевича (1667 г.).

Однако с начала XVIII в. сведений о проживании Коновницыных в Пскове уже нет. Вероятнее всего, это объясня­ется пожаром и мором, опустошивши­ми Псков в 1710 году. С этого времени Коновницыны связаны уже с Гдовским краем, где у них были земли. Известно, в частности, что из владений Богдана Коновницына, расположенных на реке Плюсса, в 1682 г. люди шведа Юргена Тундерфельда воровски рубили лес и переправляли его в Нарву.

С 1712 г. комендан­том Гдова был Иван Богданович Конов­ницын - очевидно, сын только что упомянутого Богдана Ивановича.

Характер службы Коновницыных был многотруден и разнообразен. Достаточно сказать, что один из них, Степан Богданович, в числе 22 гар­демаринов был направлен Петром I на обучение военно-морскому делу в Мор­ской корпус в испанском городе Кадиксе, пробыв в Средиземном море с 1716 по 1719 годы. Здесь получали знания, а опыт приобретали в Венеции, Фран­ции, Англии и Голландии, откуда и воз­вратились в Петербург. Позже Степан Коновницын служил во флоте, достиг­нув обер-офицерских чинов.

Коновницыны, конечно, занима­лись и собственным хозяйством, реша­ли различные земельные дела. В архи­вах и даже Полном Собрании Законов Российской империи сохранились свидетельства о продаже Коновницыными земель, обмене с кем-то землями или об отказе им деревень.

Хотя владения Коновницыных бы­ли не только в Псковской, но и в других губерниях - Харьковской, Петербург­ской, и даже в Крыму, - основным мес­том их пребывания стало гдовское Кярово и святогорские Поляны. Кярово становится родовым гнездом Коновницыных.

Во второй половине XVIII столетия в Кярове был возведён дом усилиями Петра Петровича Коновницына, гене­рал-поручика, видного сановника, близкого к императрице, Петербург­ского губернатора, а затем - генерал-губернатора Архангельского и Оло­нецкого. Дом этот, с некоторыми изме­нениями, простоял до XX века.

Вслед за домом дочь П. П. Коновни­цына Елизавета Петровна возвела и ка­менную Покровскую церковь, с одним престолом, вместо стоявшей там деревянной, о чём в клировых ведомостях было записано: «Заложена 13 июня 1788 г. и 30 сентября 1789 г. освящена». Позже, уже во второй четверти XIX в., его внук Иван возвёл в имении Поляны церковь с таким же названием.

Сам П. П. Коновницын вряд ли по­стоянно жил в построенном им доме, озабоченный своими государственны­ми делами, но вот его единственному сыну, тоже Петру Петровичу (1764-1822), довелось жить здесь довольно долго, и вот почему.

Ещё ребёнком, в 1772 г., по тогдаш­ним традициям «золотого» (екатери­нинского) века - конечно, при участии отца, - Пётр был записан капралом в Артиллерийский корпус, затем он ста­новится сержантом, фурьером и пере­водится в Семёновский гвардейский полк, где и числится до вступления в действительную военную службу 1 ян­варя 1786 г. прапорщиком. Через два года он - подпоручик

Начиная с русско-шведской войны 1788-1790 гг., Коновницын участвует во всех войнах, которые вела Россия до 1798 г., когда он был отставлен от служ­бы. Карьера его до отставки развивалась весьма успешно, так что он 2 сен­тября 1797 г., 32-х лет, получает чин ге­нерал-майора, но в следующем году, получив отставку в числе многих дру­гих генералов и офицеров, изгнанных Павлом I из армии, он становится част­ным лицом. Тогда-то он и обосновался в Кирове, занявшись хозяйством и при­ведением в порядок родового гнезда. Он устраивает парк и разбивает сад. Парк сохранился до сих пор, в нём вид­ны ограничительные липовые, а также березовая аллеи, беседка из лип, ясени и старые тополя по дороге в деревню. Сад же Пётр Петрович разбивал вместе с супругой - Анной Ивановной Корса­ковой (1769-1841). Об этом саде писал декабрист А Е. Розен, посетивший Кярово после ссылки, где несколько лет он пребывал в Кургане вместе с доче­рью Коновницыных Елизаветой Пет­ровной. Она была замужем за декабри­стом М. М. Нарышкиным и поехала за ним в Сибирь, затем на Кавказ, пройдя с ним весь путь до конца.

Кроме того, П. П. Коновницын по­строил на Черме (река, впадающая Е Чудское озеро) мельницу, располагав­шуюся немного ниже по реке, чем сама усадьба. До нашего времени дошла только Покровская церковь, где нахо­дится несколько захоронений, в том числе самого Петра Петровича и Анны Ивановны, а также их родственников.

В Кярове рождаются дети Коновницыных: Елизавета (1802), Пётр (1803), Иван (1806), Григорий (1809) и Алексей, появившийся на свет в конце 1812 г., когда ещё шла война...

В 1806 г. мирная, невоенная жизнь П. П. Коновницына закончилась: петер­бургские дворяне избрали его началь­ником губернского ополчения (Гдовский уезд тогда входил в состав столич­ной губернии), а в 1807 г. Александр I возвращает его в армию и вводит в свою свиту. С тех пор Пётр Петрович уже не снимал военного мундира до конца своих дней.

Перед войной 1812 г. П. П. Коновницын, уже генерал-лейтенант, был ко­мандиром лучшей в армии 3-й пехотной дивизии, которая входила в состав 1-й армии Барклая-де-Толли. Дивизия располагалась в районе Вильно, и с Коновницыным находилась его семья, с началом войны выехавшая в Кярово.

1812 год стал звёздным часом П. П. Коновницына. Он шёл вместе с 1-й армией и участвовал в боях, в том числе оборонял Смоленск, где был ранен. Затем командовал арьергардом объе­динённых русских армий, отступав­ших к Бородину, участвовал в Бородин­ском сражении, заменив сначала ране­ного Багратиона, а потом - убитого ко­мандира корпуса Тучкова.

Его стремительность, одержимость в бою поразили поэта Жуковского:

Хвала тебе, славян любовь,

Наш Коновницын смелый!..

Ничто ему толпы врагов,

Ничто мечи и стрелы;

Пред ним, за ним перун гремит,

И пышет пламень боя...

Он весел, он на гибель зрит

С спокойствием героя;

Себя забыл... одним врагам

Готовит истребленъе;

Пример и ратным и вождям

И смелым в удивленье.

И не случайно И. П. Липранди, один из самых информированных людей своего времени, отмечая удивитель­ную скромность, даже кротость Коновницына в обычных условиях, го­ворит, что в бою он преображался и становился «львом в самых опасных местах».

На Бородинском поле он получил серьёзную контузию. После отступле­ния П. П. Коновницын назначается де­журным генералом при Главной квар­тире всех воюющих армий и до конца войны остаётся правой рукой М. И. Ку­тузова. За подвиги в 1812 году он полу­чил ряд высших наград и чин генерал-адъютанта.

В течение всей войны между супру­гами через Кярово и Петербург велась интенсивная переписка. Сохранившиеся письма говорят об исключительном взаимоуважении и нежной любви су­пругов, их переживаниях за Отечество. Обнаруженные и опубликованные письма детей Петру Петровичу в ар­мию необыкновенно трогательны.

Когда А И. Коновницына приехала в 1812 г. в Кярово, то была расстроена состоянием дома, на её самочувствии ска­зывалась и вся обстановка войны. 2 июля 1812г. она писала мужу:«... по га­зетам видела, что открылись военные действия в день моего отъезду 12 числа. Ежели поехала через Ригу подленно попала бы плен, чтоб тогда. У нас дожди, в доме везде несёт, но рада чрезвычай­но что здесь по крайней мере ближе к тебе и о тебе скорее узнаю и чаще пи­сать могу, в том только отраду и нахо­жу». В одном из ответных писем Петра Петровича читаем.- «Не хочу крестов, а единого щастия быть в одном Кярове неразлучно с тобою. Семейное щастие ни щем в свете не сравню. Вот чего за службу мою просить буду. Вот чем могу только быть вознаграждён. Так мой друг. Сие вот одно моё желание». Но увидеть семью ему удалось только зи­мой 1813 г., когда он получил-таки же­лаемое им вознаграждение и съездил в короткий отпуск в Петербург, где тогда находилась его семья и где Анна Ива­новна родила своего «поскребыша» - Алёшеньку. Побыв с семьей, Пётр Пет­рович возвращается в армию, которая уже начала свои заграничные походы, и командует гренадёрским корпусом.

В апреле 1813 г. П. П. Коновницын был тяжело ранен в ногу и долго лечил­ся. Ему было пожаловано царём 25 ты­сяч рублей. Возможно, это помогло его жене заняться ремонтом дома в Кярове. Летом - вероятно, 1813 года, - Анна Ивановна писала мужу: «...что нам с фундаментом делать. Весь развалился. Надо подбирать и штукатурить... трубы все развалились. Кирпич был скверный. Теперь нарочно для нас в Верхолянах (соседнее имение Корсаковых. - Е. Щ обжигают». Из другого письма видно, что ремонт удался: «Дом почти весь обгрунтован. Окошки заделываю и дверь внизу в кабинете брёвнами. Будет теп­ло. Столяры двери делают в сени, да и в оба балкона. А те так хороши, что развалились уже. Нужно хороший замок дру­гой с пружиною: один в сени, а другой внизу, в лакейской, где по приказанию твоему делают одинаковую дверь...» Та­ким образом, дом ремонтировался при участии Петра Петровича - супруги об­суждали, что и как сделать в доме.

Кяровский дом простоял ещё долго и, конечно, ремонтировался вновь. На фотографии 1912 года, сохранившей его облик, уже нет никаких балконов. После революции, рассеявшей семью Коновницыных по миру, дом, по преда­нию, был отдан коммуне, а затем разо­бран и перенесён в Гдов. В нём поме­щался сначала райисполком, а потом ряд других учреждений. Он пережил Великую Отечественную войну и лишь несколько лет назад был уже оконча­тельно разобран.

В Кярове после войны 1812 года Коновницыны появлялись лишь эпизоди­чески. Пётр Петрович с1815 по 1819 го­ды служил военным министром России, а с 1819 по 1822, до своей смерти, - Главным директором Пажеского, кадет­ских и всех других дворянских военно-учебных заведений, а в 1822 г. - и Цар­скосельского лицея с Благородным пан­сионом при нём. Понятно, что вся семья жила в Петербурге, вела придворную жизнь, но выезжала и в Кярово по раз­ным обстоятельствам - например, в свя­зи со смертью матери Петра Петровича. Кярово продолжает быть центром при­тяжения Коновницыных. Постепенно в нём появляются некоторые памятные знаки. Так, генерал поставил в парке па­мятник в честь своего друга, полковника Я. П. Гавердовского, погибшего в день Бо­родинского сражения. Верный этой дружбе, П. П. Коновницын сочинил тро­гательное стихотворение и запечатлел его на этом памятнике:

В трудах на пользу посвященных,

В отважных подвигах военных,

Свою он Славу находил.

Умом высоким одаренный,

Усердъем к службе отличенный,

России верным сыном был.

Пускай сие воспоминанье,

Детей моих влечет вниманье,

Как я его достоинства чтил.

Ценность этого памятника возрас­тала еще и потому, что тело Гавердов­ского не нашли, не было поэтому и его могилы. Позже Анна Ивановна постави­ла перед домом бюст самого Коновницына. Этот бюст их потомки перенесли затем в гостиную дома. Сейчас он уте­рян. Кроме того, в Кярове был постав­лен памятник и Петру Коновницыну, сыну генерала. Его поставил в память о брате Иван. К сожалению, от него оста­лось только гранитное основание. Оба брата были декабристами и понесли на­казание за участие в восстании на Се­натской площади 14 декабря 1825 года. Пётр сначала был сослан рядовым в Се­мипалатинск, затем усилиями матери переведён на Кавказ в действующую ар­мию. Вернул себе офицерский чин, но в 1830 г., во время эпидемии холеры, скончался во Владикавказе, где и похо­ронен. Иван же был переведён из гвар­дии в армию, на Украину, затем участво­вал в войне с персами в 1826-1828 гг., потом вышел в отставку. Жил сначала в своём украинском имении Никитовка, затем в Полянах, а после смерти матери и младшего брата Григория переехал в Кярово, где и похоронен рядом с По­кровской церковью.

Иван Петрович благоустроил ещё одно имение - Поляны. Располагалось оно в 16 верстах от Святых Гор и было одним из самых доходных имений. Появился там Иван Петрович в 1840 г. вместе с женой - Марией Николаевной Бахметевой. Он построил новый дом, с мезонином и верандой. Дом этот про­стоял целый век, хотя судьба его круто изменилась уже при советской власти. В 1930-х гг. его разобрали и перевезли в Воронич, на турбазу, где он и нахо­дился до Великой Отечественной вой­ны, во время которой сгорел. Так что его судьба удивительным образом сов­пала с судьбой кяровского дома.

Построил в Полянах Иван Петро­вич и церковь, дав ей такое же назва­нье, как и в Кярове - Покрова Богородицы. Очевидно, это было сделано не случайно. Однако эта церковь не со­хранилась. Да и вообще от этой усадь­бы сейчас сохранились лишь два сарая и один дуб от аллеи в парке.

После того, как И. П. Коновницын стал постоянно жить в Кярове, он изби­рался уездным предводителем дворянства. Коновницыны принадлежали к дворянству С-Петербургской губернии. Ещё по инициативе отца в 1792 г. род Коновницыных был внесён в родослов­ную дворянскую книгу столичной гу­бернии, в шестую её часть. Однако в 1834 г. Анна Ивановна Коновницына вновь поднимает этот вопрос. Дело в том, что в 1819 г. род Коновницыных стал графским (за заслуги П. П. Конов­ницына перед Отечеством этот титул был присвоен всей семье), - Анна Ива­новна и обратилась к императору с про­шением о включении их рода в родословную книгу дворянства Петербург­ской губернии уже в пятую её часть, по графскому достоинству. Это было необ­ходимо сделать в первую очередь ради детей. В конце 1834 г. прошение А. И. Ко-новницыной было удовлетворено. Од­нако среди детей, внесённых в граф­скую родословную, оказались только Иван, Григорий и Алексей: Петра уже не было в живых, а Елизавета считалась же­ной государственного преступника.

Как дворяне, Коновницыны и после Ивана Петровича не раз потом избира­лись на должность уездного предводи­теля дворянства. Среди них - и Алексей, а потом и внук генерала - Эммануил Иванович. Это убедительно доказывает, что Коновницыны пользовались устойчивым авторитетом гдовского дворян­ства, и, конечно, заслуженно.

Завершая разговор о Коновницы­ных, хотелось бы отдать должное это­му славному роду. Из глубины времён встаёт их образ - верных слуг России, защитников Отечества. Коновницыны были и создателями церквей, три из которых нам известны: кроме Покров­ских храмов в Кярове и Полянах, в 1765 г. в Святых Горах была на средст­ва Григория Ивановича Коновницына построена деревянная Казанская церковь, что стоит до сих пор на Тимофе­евой горке. Вера всегда была с ними. В своё время из Покровской церкви в Кя­рове в Псковский музей-заповедник были переданы две иконы, одна из них - образ Николая Чудотворца с надписью «Напутствовала в войнах». Она распо­лагалась над могилой П. П. Коновни­цына. Другая находилась слева у ико­ностаса. На ней был изображён Иоанн Златоуст, а на обороте - интересная надпись: «Иван Петрович Коновни­цын. Родился 1806 г. 10 сентября в 10-м часу. Поутру день его ангела 14 сего же сентября, образом сим благословила бабушка Агафья Григорьевна Корсако­ва, при рождении рост его означен на образе по чёрную кайму». А иконы на иконостас были подарены семье Ко­новницыных вскоре после смерти П. П. Коновницына великим князем Николаем Павловичем, будущим ца­рём, из Аничкова дворца. На мрамор­ном постаменте над могилой Петра Петровича Анна Ивановна поставила образ Божией Матери с надписью о благословении всего рода. Риза же об­раза была вылита из золотой сабли с бриллиантами «За храбрость», пожало­ванной генералу за Бородинский бой...

ПОТОМКИ СЛАВНОГО ГЕРОЯ
(О потомках Петра Петровича Коновницына)

В 6 километрах от древнего русского города Гдова находится бывшее имение графа Петра Петровича Коновницына - Кярово. История и время практически стерли с лица земли дом, сад, парк, принадлежавшие Петру Петровичу. Осталась лишь Покровская церковь, в которой похоронен Коновницын, его жена, Анна Ивановна и один из сыновей, да небольшое кладбище, на котором покоится сын Григорий. Имя Петра Петровича Коновницына, героя Отечественной войны 1812 года всегда являлось и является образцом мужества, воинского долга, верности Отечеству. Ни время, ни идеологические перемены в стране не умаляют достоинств героя.

С потомками Петра Петровича Коновницына в этом плане оказалось сложнее. События октября 1917 года расставили свои акценты, и до недавних пор о них (о потомках) в России не знали или не хотели знать. Так, в одной из справок о графе Коновницыне, хранящихся в фондах музея, перечислены все заслуги героя и в заключение приводится фраза (орфография сохранена): «Из потомков Коновницына в положительную сторону отметить некого».^[1] Справка эта составлена еще в начале 70-х годов и является характерным документом того времени. Но время идет, все течет, все изменяется. Музейные фонды пополняются новыми документами, письмами, происходят встречи с людьми и вырисовывается портрет Коновницыных-потомков, с которыми мы и хотим познакомить.

В начале 90-х годов совершенно случайно, через одного из моряков торгового флота, была налажена связь с прапраправнуком Петра Петровича Коновницына - Сергеем Николаевичем Коновницыным. Обратимся к его письму, хранящемуся теперь в фондах музея. В первых строках он благодарит за память графа Петра Петровича Коновницына, далее пишет: «Он и мертвым в строю стоит. Лежит он в Покровской церкви, которая служит усыпальницей графов Коновницыных. Отец же мой, его родной праправнук лежит в чужой, далекой земле на Британском кладбище в городе Буэнос-Айрес. Николай Сергеевич Коновницын, штаб-ротмистр Лейб-гвардии конно-гренадерского полка, дал присягу Богу, Царю и Отечеству. После кончины Государя сражался за честь. Как помнится, не принадлежал ни к какому политическому движению. Во время гражданской войны служил в Гвардейских эскадронах, где каждый наездник был офицером. Был выбран полковником последнего Гвардейского эскадрона. В 1918 году Коновницын встретился с Всеволодом Николаевичем Бартеневым, который тоже был в Белой армии. С Бартеневым находилась и его сестра Екатерина Николаевна, на которой мой отец женился вскоре после встречи. Моя мать была воспитанницей Екатерининского института благородных девиц в Санкт-Петербурге. С самого начала войны 1914 года поступила сестрой милосердия и служила на Краснокрестном поезде Великой княжны, причем, часто находилась в местах боевых действий до самой революции.

Оторвались мои родители от России последними в 1920 году. Со своим эскадроном отец прорвался от Кавказа до Одессы. Добрались до Константинополя, а потом - в Белград, там я и родился 16 декабря 1923 года. Мы переехали из Югославии на юг Франции в 1924 году. Жили между Ниццей и Каннами до 1939 года. Когда началась Вторая мировая война, мы переехали в город По под Пиренеями, а потом в Париж. Война нас разделила, и с 1942 по 1946 год я моих родителей не видел. Соединились мы только в 1948 году в Аргентине.

Помню отца с раннего детства. Много со мной он гулял по лесам и горам, любовь к России мне дал, к Богу и людям. Учил меня русскому языку и нашей истории... Отец никогда от России не отрывался, она была ему вечная. Белые и красные - иное дело. Скончался он в городе Буэнос-Айрес в Аргентине 17 марта 1963 года в сане диакона Русской синодальной церкви. Мать моя скончалась в декабре 1972 года. Её чуть ли не последние слова были: «Помни, Сережа, твой отец был последним полковником последнего Гвардейского эскадрона» Сергей Николаевич подытоживает в своем письме: «679 лет Коновницыны служили России. Проливали кровь и отдавали жизни из поколения в поколение. Сам я никакого долга исполнить не мог, но честь берегу»^[2] Через год, в 1992 году состоялась наша встреча с Сергеем Николаевичем Коновницыным. Он приехал взглянуть на свое родовое имение, поклониться могиле знаменитого предка. С грустью и сожалением смотрел он на заросший парк, неухоженное кладбище. Нужно сказать, что в общении он оказался очень прост; чистый русский язык не выдавал в нем перуанца. О себе он рассказал следующее: «Был женат на Марии Николаевне Львовой, бабка её была Салтыкова. От первого брака у меня сын, граф Алексей Сергеевич Коновницын. Ему 37 лет и живет он в Вашингтоне, где у него маленькое собственное дело». В Перу Сергей Николаевич долгое время работал в горах, буравил за хорошую оплату. Потом вывозил продукты и рыбную муку из джунглей. Тогда, по его словам, был даже богат, имел домик в Швейцарии и много путешествовал. Потом дело лопнуло после очередного военного переворота. С марта 1989 года основал свою компанию для дел с Канадой. 34 года жизни прожил гордо бесподданным, а теперь стал перуанцем. Вторая жена - перуанка, Норма Петровна Белград и две дочери Екатерина 19-ти лет и Наталия 17-ти лет посетили Кярово вместе с Сергеем Николаевичем. На прощание Сергей Николаевич поделился мыслью о том, что хотел бы остаток жизни провести именно здесь, в Кярово, на земле своих предков. Но судьба распорядилась по-своему: в 1995 году из Перу пришло сообщение, что граф Сергей Николаевич Коновницын скончался.

В 1998 году в крепости города Гдова появился деревянный крест с табличкой: «На этом месте похоронен граф Алексей Иванович Коновницын, расстрелянный безбожной властью в 1919 году». Установил крест и сделал табличку настоятель восстановленного в Гдове собора отец Михаил. Предыстория этого захоронения такова. Алексей Иванович Коновницын родился в 1866 году и приходился внуком легендарному герою Бородинского сражения. Закончив морское училище, участвовал во многих баталиях. Выйдя в отставку, обосновался в Кярово. В 1914 году, как истинный патриот и воин, принял участие в войне с Германией. Коновницыны не стремились к богатству, они занимались сбором пожертвований для армии, материально помогали семьям фронтовиков, построили сельскую школу, которая, нужно отметить, работает и по сей день.

Преданность Родине, доброту к людям Алексей Иванович воспитал и в своих детях, в том числе и в Николае, который в 1916 году окончил военное училище и отправился на фронт. За отличие в боях Николай Коновницын был награжден орденами Святой Анны 4-й степени с надписью «За храбрость» и Святого Станислава 3-й степени с мечами и бантом. После развала русской армии 22-летний поручик приехал к родителям в Кярово.

1918-1919 годы на Гдовщине были не простыми. Город неоднократно переходил из рук в руки - от белых к красным и наоборот. Картину тех дней доподлинно восстановили юристы из Пскова И. Панчишин и А. Пузанов, занимавшиеся реабилитацией графов Коновницыных. В статье «Графское дело» мы читаем: «Времена наступили суровые, страшные - в Гдовском уезде, как и повсюду в России, правил бал «красный террор»». Однако, хозяйственные работы заставили Николая отправиться в Гдов, где тут же был арестован.

В тот же день в имении был произведен обыск, который к великой радости чекистов дал результат: были изъяты маузер, браунинг, сабля, кинжал и бинокль. Кстати, о наличии этого оружия Николай и не скрывал. Напрасно объясняли потом Коновницыны, что как бывшие военные, имели пристрастие к оружию и несколько задержались со сдачей его властям. 11 декабря 1918 года принимается предварительное решение: «Бывшего графа Алексея Иванова (так в тексте) Коновницына за участие в «Союзе русского народа» и хранение с контрреволюционной целью оружия - расстрелять, дабы этим обезвредить его, как человека, в высшей степени неблагонадежного, который не может быть терпим в близком соседстве с белогвардейской Эстляндией.»

Но формальность превыше всего: ещё требовалась санкция на расстрел губернской ЧК. И такая санкция не заставила себя долго ждать: «Расстрел бывших графов санкционируем. Скороходов, Лобов, Ратнер, Ленов».^[3] Среди ныне живущих жителей города есть люди, которые знают, где и как был расстрелян Алексей Иванович Коновницын. По их воспоминаниям, графа вытащили на простынях из Гдовской больницы, где он находился на излечении, и расстреляли, а тело сбросили в придорожную канаву. (Кстати, одна из улиц в Гдове носит имя человека, расстрелявшего Алексея Коновницына.) Вступившие в город отряды Балаховича с почестями похоронили его в гдовской крепости. Спустя 80 лет на его могиле появился православный крест с надписью.

Иная судьба постигла Коновницына-младшего. Более 4-х месяцев он пребывал в камере смертников. А на воле тем временем происходили важные события. Мечущаяся в горе и неведении графиня Софья Макаровна Коновницына буквально забросала письменными заявлениями, ходатайствами и просьбами органы власти. Уже не ведая, чем пронять мучителей её семьи, она начинает обращением: «Товарищи коммунисты!» и заканчивает: «гражданка Коновницына». На этот крик мольбы и отчаяния ответа не последовало. Но появляются другие заявления. И. Панчишин и А. Пузанов, работая в архивах, находят несколько ходатайств в ЧК, которые невозможно читать без удивления и восхищения. Сразу 4 деревни: Ужово, Копылово, Микково и Петровское потребовали пересмотра дел Коновницыных и их освобождения. Десятки крестьян утверждали, что графы никакой агитацией против советской власти не занимались, были всегда добры к крестьянам, что они, крестьяне берут графов на поруки и берут на себя ответственность представить их органам следствия по первому требованию.

По воле судьбы граф Николай Алексеевич не был расстрелян. По имеющимся данным, он оказался за границей. 20 января 1999 года прокуратура Псковской области вынесла заключение, по которому решение ВЧК в отношении Алексея Ивановича и Николая Алексеевича Коновницыных отменены, как незаконные, и они оба полностью реабилитированы. Основным мотивом заключения прозвучало то, что эти русские дворяне никогда не занимались деятельностью, направленной против их Родины, России...^[4]

Судьба других детей Алексея Ивановича Коновницына сложилась примерно так же. В своём интервью газете «Наша страна», которая выходит в Буэнос-Айресе, младший брат Николая Алексеевича, Александр, вспоминает: «В ту же ночь, в имении, которое находилось в 8-ми верстах от Гдова, большевиками были арестованы мы - моя мать, мой брат Петр и я. Попали мы в ту же тюрьму Гдова, После двух месяцев заключения нам был вынесен приговор: быть высланными на Соловки в качестве заложников. Однако, раньше, чем отправить на Соловки, нас отвезли под конвоем домой, в имение, ибо в одном километре от нашего дома проходил поезд. Мы должны были переночевать там, а на следующий день грузиться на станции возле нашего имения.»^[5]

В тот день их отбили наступавшие части Юденича. Город был очищен от красных, но в имение они уже не вернулись, а переехали жить в Гдов. Старший брат Петр ушел добровольцем в армию Юденича, Александр, которому было всего лишь 15 лет, заявил, что, если его не примут добровольцем, он все равно сбежит из дому. И его приняли в Георгиевский пехотный полк. Попал в команду конных разведчиков при батарее. На вопрос корреспондента газеты тяжело ли было 15-летнему мальчику нести военную службу. Александр Алексеевич ответил: «Нет, наоборот, энтузиазм огромный, силы чувствовались неистощимые. Да я ещё и сейчас, когда мне за девяносто, езжу на велосипеде, играю в теннис. А тогда... Правда бывали моменты, когда казалось, что от усталости вздохнуть не сможешь...»^[6]

Из дореволюционной поры у Александра Алексеевича самыми яркими и дорогими воспоминаниями оказались Бородинские торжества: «Наш род испокон веков состоял на русской военной службе. А графский титул мы получили за подвиги моего прадеда во время войны с Наполеоном. Но кроме того он - в числе 12-ти генералов, среди них, например, Раевский, - получил звание «Героя Отечественной войны». И когда были торжества по случаю столетия Бородинской битвы, мы, все потомки, были приглашены на Бородино, и рас принимал Государь в своей ложе - но только мужское поколение. Мне тогда было лет 7-8. Я сидел рядом с Государем в его ложе, когда проходила церемониальным маршем Гвардейская дивизия. А потом был царский завтрак, Государь и наследник Цесаревич сидели с нами за большим столом. Опять-таки только мужское поколение. Дам принимала Царица. А потом нам подарили по серебряному прибору на память».^[7]

Александр Алексеевич рассказал и о своей старшей сестре Наталье, которая окончила Смольный институт и была сестрой милосердия в регулярной русской императорской армии, но во время первой мировой войны была взята немцами в плен и связь с ней оборвалась. На вопрос какое значение придает Александр Коновницын голубой крови, он ответил: «Ценятся породистые лошади, породистые собаки. Почему же не ценить породистых людей! Хоть я аристократ по происхождению и в душе, всю жизнь я был вне моего круга. Я должен был бороться за кусок хлеба, пробиваться зубами и ногтями: я трудящийся. В нынешнее время привилегии аристократии исключительно нравственного характера: удовлетворение нести хорошую фамилию, блюсти честь и жертвовать собой.»^[8]

В одном из последующих номеров газеты был напечатан некролог с портретом совсем молодого Александра Коновницына, где говорилось: «Волею Божией 23 марта 1998 года на 93-м году жизни в провинции Буэнос-Айрес скончался кадет Пажеского и Александровского корпусов вольноопределяющийся Георгиевского полка Северо-Западной Белой Армии, верный сын Исторической России и друг «Нашей страны» граф Александр Алексеевич Коновницын. О чем со скорбью сообщает редакция и выражает свое соболезнование дочери покойного. Мир праху белого воина!»^[9]

Летом 2000 года в Россию с частным визитом приезжали потомки Алексея Ивановича Коновницына, похороненного в Гдовской крепости. Его семидесятилетний внук Алексей Петрович со своим сыном, Петром Алексеевичем. Эти люди, впервые приехавшие в Россию, решили узнать получше эту загадочную и в то же время родную страну. Для этого они самолетом долетели до Владивостока и поездом возвращались в Петербург, по пути побывав в Екатеринбурге на месте казни Царской Семьи. Своим долгом они посчитали посещение Гдовской земли и поклонение могилам предков. У могилы Алексея Ивановича была отслужена лития, и Петр Алексеевич насыщенным басом пел вместе с отцом Михаилом. Оказалось, что он поет в хоре одной из Русских церквей в Лос-Анджелесе. Посещение Кярова вызвало у всех на глазах слезы. Прихожане Покровской церкви, где похоронен Петр Петрович Коновницын, узнав о приезде потомков, украсили дорожку к храму цветами, встретили их хлебом-солью. Гости (или хозяева) обошли всю территорию, на которой располагалось имение, позвонили в колокола на звоннице. Подарили в храм икону с изображением Новомучеников Российских.

Познакомившись, таким образом, с потомками Коновницына, мы видим, что люди эти из разных поколений, жившие в разных странах, свято берегли и берегут честь рода, сохраняют память о своих замечательных предках и удивительным образом любят Россию, безупречно говоря на русском языке, сохраняя в своей жизни русские традиции, зная её богатую историю.